Мозгофобизм Крышкина

роман-псевдогротеск

Защищенная вонь

Следующий день Рюкзаченко бродил по окрестностям Суроволохской и дальних пригородов Завоньска. Как то он попал в район большой станции с ответвляющими от нее многочисленными подъездными путями к дымящимся заводским корпусам. Здесь после станционного здания начинался поселок железнодорожников с типичными конюшневидными кирпичными домами, вытянутыми одной линией вдоль железной дороги. Пройдя последний дом с огромным огородом, Рюкзаченко пошел по грунтовой дороге дальше. Слева от него было много рельс, а справа движение ограничивал бетонный заводской забор с колючей проволокой.

Вскоре забор, а потом и дорога закончились, но Рюкзаченко заметил, что с заводской территории справа выходит и продолжается одиночная колея с деревянными заросшими травой шпалами. Прямая однопутка шла куда-то далеко вдаль. Сбоку, к железному пруту, была прикручена табличка: "Внимание! Охранная зона. Хождение запрещено." Сразу за табличкой с обеих сторон колеи начались непролазные древесные заросли без признаков сквозных человеческих тропинок. Рюкзаченко долго шел по однообразным шпалам, пока не заметил, что оказался на высокой насыпи. Деревья продолжали обступать дорогу с двух сторон, но было видно, что дальше они спускаются в глубокие овраги, окружавшие насыпь. Это напомнило Рюкзаченко горные тропы, на которых он охотился за потноплодницей. Но в отличие от лесных троп, идти по насыпи было малоприятно. Воздух здесь был спертый, и деревья не давали свежести. По склонам насыпи вблизи от дороги были разбросаны уже не нужные шпалы, а сама дорога постепенно зарастала травой и деревьями. Наконец, впереди на рельсах выросли густые заросли, и никакой тропинки уводящей в дебри видно не было. Рюкзаченко начал пробираться сквозь кривую насыпную растительность. Через полчаса, пройдя метром сто, Рюкзаченко вышел на маленький оголенный выступ насыпи, кончающейся на этом месте многометровым обрывом. У самого обрыва заканчивалось и железнодорожное полотно. Глубоко внизу крутило ветром кроны деревьев. Несмотря на солнечный безоблачный день, вокруг стояла вонючая пелена, сильно лимитировавшая солнечное сияние. Со всех сторон дымили трубы различных производств, впереди Рюкзаченко различил свалочные очертания, от которой и исходила наибольшая зловонность. В этот день ветер был встречный, и, именно, он образовывал малокислородную завесу со стороны свалки на пути движения Рюкзаченко. Но он додумал, что вонь тут несет при любом ветре, так как со всех сторон этот тупик окружен грязеносными объектами типа керамзитного завода, производства красок, фармацевтической фабрики, свалки и большой ТЭЦ. Все деревья, кусты, травы и цветы были покрыты густым пылевым составом, оставлявшим на одежде разноцветные, большей частью черные пятна. Вся растительность в округе была чахлой, дохловатой, с серьезными цветовыми изъянами. Насекомые и птицы здесь не летали, кроме жирных чаек барражирующих над свалкой. Возвращаться назад по насыпи Рюкзаченко не хотел и решил пробираться по зарослям к виднеющейся вдали свалке. Спустившись с насыпи, он увидел еще одну причину сильной вони. Это были отходные стоки местного завода красок. Цветность воды была мертвецки-бледная. Стволы деревьев на берегу были бескорыми и сильно скрюченными. Все воняло. Но тут Рюкзаченко услышал, что на другом берегу очень близко были слышны звуки от проезжавших ежеминутно к свалке мусоровозок. Но перейти на другой берег было не просто из-за достаточной широкости речки Вонючки. Рюкзаченко долго продирался сквозь замарывающие заросли, натыкаясь на бетонные колодцы, внутри который содержалась еще более отстойная жидкость. Все же после длительных поисков Рюкзаченко нашел узкое место Вонючки, с большим трудом перешел на другой берег и выбрался из камышовых зарослей на дорогу.

Но антропогенномодифицированный ландшафт продолжался. С другой стороны дороги возвышался огромный холм правильной овальной форму уже задернованного мусора прошедших времен. Чуть дальше за ним виднелся свежий полигон, загружаемый новейшими порциями отходов из опорожняющихся мусоровозок. Рюкзаченко думал зайти в соседнюю хилую лесополосу и обчиститься и полечиться, так как вся его одежда была замарана, в кроссовки набралось много мутной водички, а руки и лицо были исцарапаны ветками. Но там он обнаружил стойбище свалочных бомжей, обосновавшихся в непосредственной близости от своих ежедневных занятий по расфасовки человеческого мусора. Из всего набора обычных для таких поселений вещей типа сколоченных из досок навесов и висящего на веревке всякого тряпья Рюкзаченко выделил любовно размещенную среди деревьев ванну как воспоминание об отживших для бомжей атрибутах цивилизации. В стойбище никого не было, да и встречаться с кем-нибудь из бомжей было бессмысленно.

Затем Рюкзаченко залез на мусорный холм и с него осмотрел окрестности. В другой стороне от свалки он увидел огромный глиняный карьер и шоссе с густым потоком транспорта, едущего из Завоньска или, наоборот, въезжающего в город. Потом, проходя мимо действующего полигона, он насладился многометровыми кучами мусора, летающими над головой чайками, собакой с оторванным и кровоточащим ухом, кустами без листьев с налепленным на ветви свалочным полиэтиленом, местными на машинах, собирающими металлолом, и бомжом, срущим среди мусорных завалов.

После свалки Рюкзаченко дальше шел уже на автопилоте. Через полчаса такой ходьбы он вышел на окраину поселка завоньской ТЭЦ. На местной лавке Рюкзаченко обнаружил, что гадкие пятна на его одежде не оттираются, а кроссовки порвались. Он в очередной раз понял, что нужно валить скорее из неудачного Завоньска.