Мозгофобизм Крышкина

роман-псевдогротеск

Сливы

Одного дня проведенного с Манниковым в короткой дороге до Мочеводска оказалось достаточно для Рюкзаченко, чтобы в мыслях открыто ссать ему на голову. Естественно, в Мочеводске никакого дружка Манникова не оказалось, тем более банкира и его дачи. Рюкзаченко больше не хотел доводить ситуацию до критического для его нервов уровня и просто на одном из оживленных перекрестков города выпал из поля зрения Манникова и оптимально слился с толпой. Оставшись один, Рюкзаченко решил сходить в местное интернет-кафе. Он захотел посмотреть свою электронную почту и узнать новости об антиброунольщиках.

В полупустом зале интернет-кафе с десятком компьютеров Рюкзаченко в мещанской работяговидной по запаху одежде, с выгоревшим на солнце лицом, с мозолистыми руками и коротко стриженными Тыкачевым волосами на голове выглядел не очень умственноубедительно среди бледных немощных студентов, клацающих по клавишам. Его почта оказалась полна сообщениями из чопиковских рассылок, из которых Рюкзаченко узнал о больших разладах в стане понаехавшей в Глумомирск активистов. Рюкзаченко также начитался ежедневных сводок о псевдоборьбе, поставляемых в рассылки Бауловским и Сумкиной. Теперь Рюкзаченко знал о сидении Бауловского и других антиброунольщиков на дорогах, о шишовском пьянстве и разврате в лагере, об геймеризации Сумкиной, наладившей выпуск из туалетной бумаги игрушек-веерушек. В самом интернете оказалось еще больше различных текстов и фотографий про антиброунольную акцию. Особенно много было трескотни по поводу его погибшей персоны. Открылся целый сайт, посвященный жизни и смерти Рюкзаченко. Продолжали собираться пожертвования. Свирепствовал Убожкин, понаделавший монтажных фотографий, на которых он стоял в обнимку с большими пупскими политиками, которые якобы все поддерживают возмущение глумомирцев. Многие газетки призывали к сдержанности с обеих сторон и единению в решении проблемы.

Рюкзаченко выходил из интернет-кафе словно нажравшись большого количества первоклассных экскрементов. Зловонные персонажи антиброунольщиков раздражали. Отвратное буйствование политиканов нервировало. От переполнявшей злости он долго ходил по городу, а это делать в обычном состоянии было не так легко. Город распологался на сильно пересеченной местности, изобиловал крутыми спусками и имел много труднодостижимых высотных уровней. Но Рюкзаченко не замечал всего этого, и с живостью характерной для возбужденного политозабота преодолевал подъемы и спуски. Наоборот, на крутой лестнице, соединяющей верхний и нижний город, у Рюкзаченко начали вырисовываться контуры большого слива о пседогероях. Не выдавая себя, он решил написать свою новорюкзаченковскую правду об антиброунольной акции и ее мерзостных активистах. С каждым шагом он накапливал необходимый словозапас и изобретал убойные фразеограммы. Сделав большую петлю по улицам Мочеводска, переполненный сливными материалами, Рюкзаченко вернулся в интернет-кафе, где ничего не изменилось, только одного бледного очкарика сменила нервная худая тетка, читавшая на мониторе о вакансиях менеджеров в мебельном салоне. Рюкзаченко за полчаса накатал огромный слив, поспешно часто путая клавиши в тревоге забыть нужное словечко.

Он написал о нечистоплотном Убожкине, глубокореакционном Глухобредове, меркантильном Бауловском, выуживающем из местных бабушек под любыми предлогами деньги, о сумасшествии его подруги Сумкиной, о пьянстве и дегенерации Шишова и его дружков, о бредовых бауловидных идеях об очищении мира от человечества и их неадекватном вранье про броунол и его многоядовитость. Особенно Рюкзаченко налегал на персонификацию движения, конкретными словами обрисовывая портреты антиброунольных активистов. Послав слив на ряд столичных и глумомирских форумов, посвященных освещенной проблеме, он удовлетворенный ушел из интернет-кафе.