Мозгофобизм Крышкина

роман-псевдогротеск

Последний митинг в Глумомирске

Шишов и Шах Вали встретились напротив карбюраторного завода в Доброгнойске, чтобы забрать из Глумомирска шишоида Муда, потерявшегося при срочной эвакуации после известия о повышении пенсии. Сразу сели в маршрутку до Глумомирска. На повороте на Крутодуровку наблюдали как автокран грузил искореженную легковую машину на грузовик. На автовокзале в Глумомирске было полно законных блюстителей. Рядом с капитаном стояла мрачная лейтенантша, работающая в отделе по делам несовершеннолетних. В одном из штатском в серой одежде Шишов узнал самоотверженного блюстителя, который охранял трассу Доброгнойск-Приморскопаскудск во время ее перекрытия. На столбе Шишов и Шах Вали увидели простенькую А4 листовку о намечающемся митинге. Убожкин после приезда из Пупска решил безличностно отомстить и провести шествие из разных концов города к центральной площади, где должен быть пройти митинг. Шишов и Шах Вали, до этого не знавшие о намеченных мероприятиях, поняли, что там они и найдут Муда, и отправились в броунолоопасный район, откуда начиналось шествие. Там уже очередной капитан объяснял местным, что им разрешили митинг и шествие, но идти надо только по тротуару, не мешая машинам. Местные выглядели жалкой кучкой старушек и сумасшедших. Знакомая Шишову Баба Нюся с мегафоном жалобно просила кого-нибудь покричать в аппарат. Другая бабка обращалась к церебральному Вове, чтобы он вел всех вперед. Наконец, все утряслось и протестующие пошли по направлению к центру. Шишов и Шах Вали шли среди кинутых глумомирцев, выискивая Муда. Муд же, продолжавший все дни бухать с благоприобретенными дружками-глумомирцами, был уже на площади возле городской администрации, где собирались в это время протестующие. Первым делом, он увидел вернувшегося Бауловского и освобожденную из бабушкиного рабства Сумкину, отважно выскочивших из проулка и устремившихся к микрофонам. Похудевший Бауловский был во все той же рыбацкой униформе гадко грязнозеленоватого цвета, с повязанным на шее парадным разноцветным платком, его отросшие волосы были стянуты в жидкую косичку. Бауловидным шагом, когда одна нога уходит далеко в сторону, он, игнорируя блюстителей, через газоны пробирался к Убожкину, чья машина виднелась среди клумб. Он был преисполнен уверенности, что обманул злонамеренных блюстителей и прорвался на митинг. Сумкина не отставала, забыв, как Бауловский позорно бросил ее на растерзание местных бабуль. Все в той же одежде мальчиша-бауловиша она покорно шла по курсу своего псевдолюбовника, дергаясь каждый раз, когда он резко менял направление и также послушно следовала за ним в другую сторону. Блюстители, увидев Бауловского, повеселели и, естественно, начали отпускать по его адресу ничтожные реплики о его качествах ненормального человека. На митинг собралось много людей. Убожкин уже открыл митинг, когда подошли последние глумомирцы. Эта была уже целая колонна из самых упертых антиброунольщиков. Впереди бесхозные волосатые из Мамобурга несли черную растяжку, на которой с одной стороны было написано что-то типа смерть властям, а на другой нет броунолу. Шишов видел, как они под охраной из Колбина и Колобкова из союза офицеров, шифруясь от правоблюстителей, сумели просочиться через кордоны и присоединиться к колонне уже на подходах к площади.

Убожкин тут же объявил собравшимся, что они присутствуют на митинге победы, так как еще месяц назад Маманский предписал остановить стройку. Сразу стала ясна основная цель этого мероприятия. Убожкин в мещановидной форме вел атаку на вновь появившихся конкурентов его бизнеса, называя их подбросами и броунархами. Он рассказал о последних репрессиях против активистов и местных, о подложенной конопле в лагере, тупо, заявив, что в лагере полный сухой закон, и никто там не пьет и не колется. Из сливовидных новостей же выяснилось, что лагеря уже нет. Но Бауловский все еще был похож на гиперхриста, явно с трудом понимая, что происходит вокруг, и наслаждаясь новой героической ролью возвратившегося и оправданного миссии. В добродушную атмосферу митинга колоритно вписывались блюстители в штатском, плавно расположившиеся по периметру митинга. Даже Шах Вали смеялся, когда эти лбы группировались четверками, тройками или двойками под одним зонтом, который был положен, наверно, только начальнику, от срывающегося иногда дождя. Подняла градус митинга семья Котенко. Жену и мужа Котенко оштрафовали каждого на много рублей, а на мужа завели уголовное дело за нанесение увечий блюстителю на перекрытии. Жена рассказала об обыске в их доме, страстно призывала к неповиновению и более решительным действиям, а муж иронично рассказывал, что от него хотели блюстители и почему он их так не любит. На митинге присутствовал пупские телевизионщики, бравшее интервью у Бауловского и Убожкина. Как потом выяснилось, провокаторы специально приперлись на митинг, но не столько для создания репортажа, а проанонсировать его, чтобы привлечь к его просмотру наивных глумомирцев. Потом в программе про политактивистов показывали настоящих отвратных недоумков, пикетирующих неработающие «опасные» заводы в Запоросоюзии и ни слова не сказали про антиброунолизм. Между тем, Убожкин не унимался. Он призвал собрать горожан много-много рублей на адвокатов местным, вызванным в суд за участие в перекрытии, не забыв сказать, что он тоже дал много денег и не жалеет об этом. Между слушающими Убожкина ходила грязная бомжиха и спрашивала всех, за чем они обижают стражей порядка. Она даже пыталась прорваться к Убожкину, но была остановлена трезвым Шишовым и буйным Колбиным. После митинга ее видели плачущей на лавочке на Гнусном бульваре. Смехопанорама закончилась чтением резолюции. Убожкин также не забыл упомянуть, что Маманский хороший, а его просто дезинформируют плохие управленцы. Для наглядной агитации против местных судей Убожкин привел к микрофону старушку сугубо старческого вида, которую тоже вызвали повесткой в суд. Успокоив бабульку тем, что будет защищать ее и всех глумомирцев до последнего, Убожкин предсказал черное будущее местным порядкоблюстителям, когда броунолизм будет разбит. Под самый конец митинга он нашел, наконец, конкретную персоналию, отвечающую за все. Им оказался Чудов – начальник местных налогобрателей, давний недоброжелатель Убожкина. Митинг закончился молитвенным завыванием Бауловского - «Чудова в отставку!».

На митинге Шишов и Шах Вали не нашли Муда. Лишь после митинга они увидели его спящим на лавке, недалеко от происходившей народогруппировки. Муд за время митинга сильно напился и отключился на лавке. Только часа через два он пришел в себя, и они втроем направлялись на остановку маршрутки. По дороге они лицезрели еще одну аварию, теперь уже на одной из улиц Глумомирска, недалеко от автовокзала. Стояла скорая, но было не понятно, что произошло, характер аварии и степень гибельности для пострадавших, если они были. Уже в Доброгнойске Шишов, Шах Вали и Муд на Злорожском проспекте, мирно кушая чипсы, подверглись моральной диверсии со стороны обывателей. Вдруг начало что-то взрываться, стрелять, светиться. Но вскоре все стало понятно. Какой-то доброгноец, таким образом, отмечал свой день рождения.