Мозгофобизм Крышкина

роман-псевдогротеск

Мамодар

Темной ночью Убожкин и Пургин вывезли Рюкзаченко в Доброгнойск. Ранним утром с местного вокзала отходит поезд в Мамодар. В пургинском жигуленке Убожкин передал Рюкзаченко паспорт на имя Петрова Петра Петровича, немного денег и инструкцию на мятой бумажке, написанной не совсем грамотным Пургиным, как найти убожкинскую дачу в Мамодаре, доставшуюся в наследство от недавно умершей бабушки.

Рюкзаченко не обращал особого внимания на псевдоделовую болтовню Убожкина. Он вспоминал прощание с Доходницким, который дрожащими руками собрал ему в кулечек поесть в дорогу, как они, не чокаясь, пили водку за его похороны, как Доходницкий рассказывал ему о ночи звездной любви-измены с одногруппницей на крыше общежития переподготовки, на специально принесенном матраце, после чего у его первой жены вскоре родился ребенок. Про себя он решил, что плевать ему на все убожкинские инструкции. Но все же сказал ему, что денег данных ему мало, на них не прожить. Убожкин не стал опровергать злонамеренные измышления Рюкзаченко и только сказал, что через две недели приедет на дачу сам и привезет еду и еще бабок.

На станции Мамодар-2, куда к полудню приехал поезд, вышло не много народа, но Рюкзаченко был среди них, продуманно избежав тотального шмона на Мамодаре-1. В поезде он ознакомился с писаниной Пургина, с трудом разбирая названия многочисленных улиц и номера автобусов и маршруток. Пургин толи намерено, но скорее из-за чернилобрезгливости, перепутал название нужной дачной улицы. Рюкзаченко заведомо безуспешно пытался найти свое новое пристанище, к тому же сам Убожкин еще и неправильно назвал в силу смутного вождистского сознания уличный номер бабкиной дачи. Дома в этой части города попадались часто с большими собаками и злыми хозяевами. Поэтому розыск вслепую был полностью невозможен. Зашуганно бредущий по лабиринту узких проулков дачного поселка среди бойкого собачьего гавканья Рюкзаченко сильно вслух материл тупую парочку политиканов.

Он вернулся в город. Долго от злости ходил по добреньким улицам Мамодара, засаженным древесной растительностью. Когда он устал и успокоился, то начал путешествовать по многочисленным трамвайным маршрутам. Он катался до вечера, пока не стемнело, когда на конечной остановке последнего изученного маршрута его не встретил патруль местных стражей порядка на бобике, ждущих для обыскных мероприятий загулявших рабочих. Обыскав Рюкзаченко и отсортировав половину убожкинских бабок, они, даже не посмотрев документы, отпустили его топать дальше по улицам засыпающего города.

Обожравшись и отоспавшись у Доходницкого, Рюкзаченко не мог заснуть на попадающихся холодных, не ласковых, лавках и всю ночь бродил по незнакомым кварталам Мамодара. В часа три ночи он вышел к мосту через реку. Дорога на мост была перегорожена бетонными блоками. Вооруженные автоматами бойцы местных армейских частей в касках и бронежилетах расхаживали возле огневой точки, сооруженной из мешков с песком, опасаясь скорее нападения со стороны города, чем из-за реки. Опасаясь очередного деньгоизъятия, Рюкзаченко быстро прошмыгнул в темный дворик ближайшего многоэтажного здания. Мамодар в мозгу Рюкзаченко стал ассоциироваться со средневековым городом, закрывающим на ночь свои большие железные ворота на гигантский засов.

Наконец, на одной из трамвайных остановок он успокоился и даже немного прикумарил, сидя на лавке. Он очнулся от толчка в плечо. Перед ним стояли короткостриженные, блукающие всю ночь, отвергнутые тетками мужички с бутылкой водки. Один из них с существенными залысинами настойчиво из жалости (не им одним худо) стал предлагать Рюкзаченко выпить их водки. Рюкзаченко стало не приятно, что два скучных мамадарца лезут к нему, и он отказался пить. Водкодатель разозлился, и стал предлагать пойло еще настойчивее. Рюкзаченко надоели уговоры, и он отпил глоток паленой жижи. Удовлетворившись малой дозой выпитого, они пошли дальше по улице.

Уже светало, и на Рюкзаченко подействовал алкоголь. Он снова пошел бродить по просыпающемуся городу. Он оказался в индустриальном районе среди длинных монотонных заборов местных предприятий. Он встречал не выспавшихся пролетариев, спешащих на свою работу с кулечками и сумочками с обеденной едой. Мужики и тетки шли как приведения, перебегая пустые перекрестки.

По одному из заводских проездов Рюкзаченко вышел к реке, обтекающей в этом месте остров и сильно пахнущей нефтепродуктами. Он обмыл в реке свое лицо. Стало совсем светло. Рюкзаченко доел доходницкие харчи и отправился обратно в город, думая о том, что он будет делать дальше. Сидя на лавке в парке, он решил, что не будет звонить Убожкину и уточнять адрес конспиративной хаты. Возвращаться к родителям и к прежней рюкзаченковской жизни он еще больше не хотел. Когда он ехал в Мамодар, то в поезде услышал от попутной бабульки, что в горах около города поспела сладкая потноплодница, на сборе которой якобы можно неплохо заработать. Рюкзаченко решил отправиться в горы на сбор сладкого пищевого продукта.