Мозгофобизм Крышкина

роман-псевдогротеск

Афера Убожкина

На следующий день в то время, когда Рюкзаченко лежал на койке и думал о том, как он будет жить дальше, к нему в палату зашли Убожкин с пакетом неспелых апельсинов и его адъютант политтехнолог Пургин с черной папкой. Увидев цветущий внешний вид Рюкзаченко, они заметно погрустнели, но быстро взяли себя в руки, псевдоприветливо продвинувшись к Колиной койке. Тупой взгляд Убожкина нашел нужную точку на теле Рюкзаченко ниже его челюсти, и все время их разговора он смотрел, именно, туда, не переводя глаза на что-нибудь другое. Не представив Пургина, Убожкин назвал свое имя, должность и кто он есть в антиброунольном движении. Подсунув апельсины под ноги лежащего Коли, он начал монотонную речь о счастливом спасении, о чудодокторах, о мамах и папах, о геройстве, долго говорил о БПФ, раздраженно вытягивая пальцы на опушенных руках. Жуткий вспотевший носяра на дряблом ослиновидном лице с большими, покрытыми седой волосней, ушами своим непереносимым видом должен был показывать большое квазиволнение глумомирского политикана. Его подручный Пургин нервничал неподдельно, посматривая на уши Убожкина и рвотным движением глаз заглядывая в свою папку. Наконец, Убожкин, сказал те слова, ради которых они пришли к выздоравливающему Рюкзаченко. Он той же монотонной говорилкой обрисовал Коли состояние политических дел в Глумомирске на данный момент, особенно после его травмоопасного геройства. Оказывается, что все в городе уверены в окончательной подвиговидной смерти Рюкзаченко. Народ волнуется и негодует. Стражи порядка завели уголовное дело. Родители Коли с горя опознали тело какого-то бомжа вместо него и готовятся к похоронам сыночка. В реанимацию он попал без документов, и в больнице он проходит как бомж. Делавший ему операцию доктор Заглушко – светило, но совсем не интересуется тем, что происходит вне операционной и уже 20 лет не выходит за пределы больничной территории. Его неокончательная гибель вызвала большой резонанс в стране. Рюкзаченковский квазитруп показывают в центральных теленовостях, и о его геройстве пишут все газеты. К антиброунольному движению проснулась большая жалость среди масс обывателей. Неадекватное воскрешение разрушит радужную картину. От Рюкзаченко нужен главный подвиг, побыть трупом пока не закончится успехом антиброунольная кампания. И это не сложно, так как о продолжении его жизни знают только три человека: Убожкин, Пургин и племянник Убожкина патологоанатом Доходницкий, который и рассказал дяде о живучести Рюкзаченко.

Уже не удивляясь своему поведению, Коля спокойно выслушивал хламовидный поток слов из монолога Убожкина и даже незаметно сжимал мышцы ног под одеялом в сладостном чувстве выздоровления. Он понял, к чему клонит Убожкин, и был очень рад, больше чем рад, резко чувствуя желанный отрыв от прежней слабой жизни. Да и нервозность многолетних дядек наводила на мысль о возможном немедленном покушении на его жизнь со стороны этих гуманоидновоняющих субъектов. Он даже удивился, почему они не удавили его тут же при сложившихся обстоятельствах. Рюкзаченко, не выдвигая никаких условий, сказал, что раз такие дела, он готов на все. Эти слова никак не отразились на состоянии политиканов. Ступорность и воздухобоязнь – были их обычным поведением. Лишь Убожкин сказал, переведя, наконец, глаза на пустой стакан из-под кефира, стоящий на колиной тумбочке, что у него все подготовлено, и сегодня вечером они заберут его отсюда.