Мозгофобизм Крышкина

роман-псевдогротеск

Теткоград

Из Рожедурска Рюкзаченко на автобусе благополучно доехал до Дохлинска, среднего городка на овражистом высоком берегу не мелкой реки. Раньше Дохлинск был не хилым промышленным центром, но со временем предприятия захирели и от больших производств остались только заборы. Жители переключились на торговлю и собирательство. Как сразу заметил Рюкзаченко, на каждом перекрестке обязательно стоял передвижной прилавок. Полно было в городе и стационарных магазинов. Пока Рюкзаченко, как турист, похаживал по дохлинским улицам, на город надвинулась смурная туча, и началась буря. Сначала сильный ветер ломал деревья по всему городу, а затем полил дождь. По улице, на которой находился Рюкзаченко, вода начала бежать речным потоком, так как ливневая канализация в городе не работала. Рюкзаченко зашел в один из магазинов и пережидал ненастье. Он видел через окно, как по улице несло прилавочные большие зонты и плыли картонные коробки из-под апельсинов. Следующие полчаса ливень не прекращался. Забежавшие в магазин тетки выглядели как мокрые клячи или дойные коровы. Некоторые из них при грозе даже причитали что-то о божьей каре. Среди девственниц было особенно много паники. Они уходили вглубь магазина и там, прикрывая половые признаки, выпирающие на мокрой одежде, как бы рассматривали товары, наваленные на прилавках, а на самом деле боялись, что кто-то заметит, какого цвета белье они носят. Рюкзаченко оказался единственным мужской особью среди магазинных и залетных теток и заметил, что они смотрят на него, как на негодяя, влезшего в женский сортир.

Когда дождь закончился, Рюкзаченко уже вне теткинского магазина еще долго пережидал, когда водотечка на улице прекратится. Все это время он видел, как тетки, перебираясь через водные потоки, теряли туфли и босоножки. Заляпанные и грязные, с прилизанными дождем к расстроенным лицам волосенками они радовали Рюкзаченко своим чуть менее отвратным видом, чем в обычный сухой период их жизни. Когда, наконец, все стекло, Рюкзаченко отправился снова бродить по Дохлинску, чувствуя, что бурный дождь повлиял на его самочувствие не очень хорошо. Он промочил ноги и одежду. Ходить стало мерзко и отвратно, тем более что Дохлинск не отличался разнообразием. Как обычно в проносских городах, районы многоэтажной застройки плавно переходили в большие деревни с одноэтажными халупами частников. Везде в городе было много поваленных деревьев, перегородивших дороги, которые убирали отряды разновозрастных теток. Особенно буйствовали в районе частного сектора одетые в спортивное трико тамошние тетки, с легкостью передвигая огромные стволы поваленных деревьев с одного места, по их мнению, нужного, на другое, не нужное. В нескольких районах не было здоровых теток, и Рюкзаченко приходилось с трудом пробираться сквозь поваленную растительность. Зато здешние маломощные бабули усердно убирали возле своих домов налетевший и натекший мусор.

Постепенно темнело. Закат Рюкзаченко встретил на местной набережной в виде смотровой площадки, полукольцом выдвинутой в сторону реки. Рюкзаченко совсем не хотелось оставаться на ночь на мокрой природе, и он решил ехать на вокзал, чтобы переночевать в тепле. В Дохлинске кроме маршруток другого общественного транспорта не было. Он сел в первую подъехавшую машину, едущую до железнодорожного вокзала. Она почти уже доехала до цели рюкзаченковской поездки, когда в нее влезла тетка лет 35-40. Тревожный по причине собственной кинутости в стихии и беспокойства по поводу здоровья Рюкзаченко спросил у тетки, стараясь вызвать жалость, скоро ли будет вокзал. Инсценированноопушенный вид Рюкзаченко подействовал. Тетка тихим заинтересованным голосом ответила, что через одну остановку, там же будет выходить и она. Рюкзаченко подумал, что если были бы в этом городе мужики, он бы выпил с ними боярышника и перестал переживать по поводу дохлинской болезнетворной слякоти. Но из мужиков он видел несколько человек. Все они были дряхлыми, непьющими, пенсионерами, ведомыми местными бабками под руки. Все они тщательно скрывали свои лица. Санализировав ситуацию, он предложил маршруточной тетке выпить с ним водки, чтобы совместно согреться после бури. Тут только заметил Рюкзаченко, почему тетка была добра с ним. Она уже была немного пьяной. Это обстоятельство и облегчило для тетки муки знакомства. На предложение Рюкзаченко она реагировано откликнулась. Они уже вместе вылезли из маршрутки и в ларьке купили водки и закуски. Распив бутылку тут же на улице, Рюкзаченко с теткой, которую звали Ольга Сонникова, купил еще одну, после которой они уже целовались и сильно сдружились. Целовать Сонникову даже пьяному Рюкзаченко было не особенно приятно, так как ротовая полость у нее была совсем не чистой. Но он радовался сейчас любому теплу, в том числе и грязночеловеческому. Рюкзаченко даже пытался в одной из подворотен, куда они зашли поссать, долапать Соннникову до полового сношения. Но из этой затеи ничего не вышло из-за теткиной проблемности в этом вопросе. Она не сопротивлялась, но и не велась. Еще когда они распивали первую бутылку водки, Сонникова рассказала, что работает учителем в школе, и недавно у нее нашли опухоль в матке, которая потом рассосалась. Во время распития второй, она долго жаловалась, что ни один мужик ее не может удовлетворить, так как никто из них не выдерживает 20-минутной фрикционности, положенной, по ольгиному мнению, для получения ею оргазма. После обсыкания подворотен, сидя на лавке и лакая пиво, она поведала Рюкзаченко, что когда-то у нее был любящий муж, но после 7 ольгинского выкидыша и абсолютной мертвокойкости бросил ее. Рюкзаченко жалел тетку и гладил ее слипшуюся длинную волосню на голове и вытирал капельки дождя, моросившего всю ночь, с ее уже предстарческих щек и шеи. К середине ночи они добрались до ее жилья, которое находилось в глубине бывшего заводского поселка. Дом был неказистый и дряхлый. Через плохо закрывающуюся дверь они проникли внутрь, где на полуразвалившемся столе и стульях без ножек пили третью бутылку водки. Сонникова все рассказывала свою обычную теткинскую придурашную биографию. Раньше, когда жив был папашка, она с мамашкой жила хорошо. Отец ездил на мотоцикле по дохлинской округе и собирал стеклянные бутылки. После их сдачи в многотысячном количестве папаша еще в те старые времена купил серьезную машину и отстроил добротный кирпичный дом. Сонникова с таким добром была солидной невестой и быстро вышла замуж, за оборванца, но с высшим образование, который надеялся присосаться к папашкиному бизнесу и прихапать его машину. Но вскоре папаша умер, бизнес развалился, машина сломалась. Муж тут же бросил Сонникову, пристроившись к дочке генерала с трехкомнатной квартирой в центре Дохлинска. Совсем печально померла ее мамаша, отравившись дохлинскими грибами. Зарплаты учителя, чтобы прожить, Сонниковой не хватало. Она продала папашин дом и купила развалюху, а на разность их денежной стоимости и жила последнее время. Совсем жалко стало Рюкзаченко тетку. Он подливал и подливал ей водки, пока Сонникова не отключилась. Он отвел ее на койку, на которую, поссав на улице, улегся и сам.

Утром тетка долго извинялась, что напилась вчера. Покормила Рюкзаченко завтраком. Он уже не помнил о своих вчерашних физиологических недомоганиях перед попойкой с Сонниковой и с хорошим настроением жадно кушал ольгинскую яичницу и колбасу с хлебом. После горячей яичницы у него даже встал член, но не на Сонникову, а от голодоудовлетворения. Тихая тетка больше тревожила его мамафильские чувства, и Рюкзаченко даже помог ей принести воды и вымыть посуду в тазике, так как воды, газа, отопления и канализации в доме не было. В этот день Рюкзаченко отдыхал физически и умственно от переживаний, связанных с бабулькиным дедулей. Он только понюхал местный самогон от тети Паши, вонючую спиртосодержащую жидкость коричневого цвета с димедролом, принесенный Ольгой для опохмеливания. Рассказы Сонниковой о своем учительстве оказались блефом. Она нигде не работала. В день, когда они познакомились, она ездила в местный собес, выбивать себе пенсию по какой-то замысловатой статье. Сонникова была хорошей психотерапией для Рюкзаченко. Напившись самогона, она обильно рассказала Рюкзаченко о своей жизни, жизни ее соседей и других знакомых ей дохлинцев. Рюкзаченко, в свою очередь, спросил Сонникову, куда подевались все дохлинские мужики. Она уже пьяная ответила, что никуда не подевались, а сидят по домам и пьют самогон, как и она сейчас. На улицу выходят только тетки, купить продуктов и водки.

Но после 35 часов такой семейной жизни с постоянно опьяняющейся Сонниковой у Рюкзаченко возникло желание поскорее покончить с ней. В тот момент, когда Сонникова отправилась в сортир во дворе, Рюказченко вслед за ней покинул дом, но не для утреннего фекализма. Очутившись на улице, он быстро побежал в сторону от сонниковского дома, по улицам самозастроя прошлых лет. Он долго бежал по схожим улицам, пока не очутился у трехэтажного здания местной школы. Возле раздолбанных турников он смело отдышался, но быстро сообразил, что Сонникова по алкотским законам будет непременно его разыскивать в своем районе. Вспомнив лицо Ольги, он широким шагом пошел по направлению к центру Дохлинска. Лишь дойдя до первых многоэтажных зданий, он совсем успокоился. Светило утреннее солнце, и это тоже радовало Рюкзаченко.