Мозгофобизм Крышкина

роман-псевдогротеск

Эксгуманский

Щель еще долго водил студентов и Рюкзаченко по городу, пока, наконец, не вывел в район местного мясокомбината. В том месте, где обычно разгружают прибывший на убой скот, их ждала машина уазик-пирожок. Увидев подходивших, двое жиреющих дядек, разного роста и лет по тридцать, в камуфлированных костюмах и тапочках вылезли из кабины. Это были Юра Угуткин и Вася Бухин, которые считали себя братьями-близнецами и поэтому одевались одинаково. Пока студенты размещались со своими тяжелыми баулами в уазике, подъехала большая машина с еще одним участником экспедиции, ее главным руководителем Семеном Эксгуманским, который работал пресс-секретарем начальника всех вонючкинских стражей законности.

Такой же, как Щель, бородатый, одетый в берцы и военный свитер, Эксгуманский сказал, что сейчас все поедут на Колючие высоты, где и будет разбит лагерь. Пока они доехали до высот, наступила глубокая ночь. Заблудившись, заночевали на гороховом поле, где продуктовых кустов было мало, а больших сорняков много. Руководители тут же выпили за встречу и напились не по-алкотски, позабыв по студентов, которые лениво, не расставляя палаток, улеглись прямо на голую землю. Пришлось и Рюкзаченко голодному ночевать на травке в ближайшей лесополосе. В этот раз ночь под открытым небом прошла мучительно нудно. Рюкзаченко раздумывал. Люди, собравшиеся здесь, ему не нравились. Рыть ему не хотелось. Он рассчитывал на халявную жратву, но и с едой было плохо. Очередная лажа сильно раздосадовала Рюкзаченко.

Но на утро все пожрали консервов, и печаль рюкзаченковская немного рассеялась. К тому же ободряюще светило яркое солнце на безоблачном небе. После завтрака часть поисковиков-самоучек отправилась рыться на ближайшие холмы, а часть занялась обустройством лагеря. Рюкзаченко отправился с теми, кто собирался что-то рыть, но тут же обособился и в одиночестве бродил по холмам, на самом деле сильно изуродованным войной. Рюкзаченко долго ходил среди бывших военных укреплений в виде взорванных бетонированных блиндажей, чьи обломки валялись по склонам, и заплывших окопов. Потом Рюкзаченко спустился к подножью, где обнаружил родник с чистой и холодной водой, выбивающейся из-под известняка. Вода и на вкус была очень приятной. Рюкзаченко вдоволь напился и намылся. До самого вечера он не отходил от родника. Лишь голод принудил его возвратиться в лагерь Эксгуманского. По дороге он нашел ржавую гильзу, которую и предъявил в лагере, как доказательство его усиленных дневных поисков. Это была единственная находка поисковиков за весь день.

Поев, Рюкзаченко до глубокой ночи слушал, как Угуткин и Бухин рассказывали студентам о своих фермерских жизнях, что у них много гектаров земли, на которых они сеют гречиху. По всей видимости, гречиха росла плохо, так как потом они трезвонили, что каждое лето проводят на раскопках и это им очень нравится. Студенты, вообще, несли детскую чушь об акциях и купленных мерседесах. А Эксгуманский, разговаривая с Щелем о местах будущих раскопок, выпил целое ведро чая.

Следующий день Рюкзаченко согласился побыть дежурным по лагерю, тем более, что жратву надо было готовить только к вечеру, так как Эксгуманский работал без обедов. Весь день Рюкзаченко проспал и провалялся в тени на студенческих ковриках. К вечеру разжег костер и приготовил суп и кашу с консервами, но забыл сделать ведро чаю для Эксгуманского. Начался большой скандал. Эксгуманский кричал, что без чаю не может и дармоедов не потерпит. Объевшийся за день дармовыми продуктами Рюкзаченко даже сочувствовал эксгуманской чаезависимости. В пятилитровой жестяной банке из-под томатной пасты, найденной им в лесополосе, он быстро нагрел воду на возобновленном костре до кипяченого состояния, бросил туда большую пригоршню чаю и представил все это Эксгуманскому. Тот сильно удовлетворился. Так Рюкзаченко стал лучшим другом Эксгуманского.

Следующую неделю он на раскопки ездил на его машине, но лопатными работами не занимался, а следил только, чтобы у Эксгуманского было много жидкого горячего чая. По его совету был куплен большой термос, с которым и ходил постоянно за Эксгуманским Рюкзаченко. Жизнь его наладилась. Спал он теперь в личной новой палатке. Ел за двоих, а то и за троих. Нерастраченную энергию тратил на изыски в приготовление чая. Сытый и умытый он отдыхал на заднем сидении большой эксгуманской машины в его частых передвижениях по окрестностям лагеря. Как то Эксгуманский после очередной порции гениального рюкзаченковского чая расщедрился и дал ему немного денег на новую одежку. На эти деньги Рюкзаченко подстригся, приоделся, сменив убожкинские убитые вещи, на такие же мещанские, от Эксгуманского.

Но часто, опившись чаю, этот не совсем получившийся сынок большого генерала творил безумства. По ночам вместе с Рюкзаченко, держащим на коленах священный термос, они разъезжали по окрестным косогорам. Однажды они чуть не перевернулись, когда Эксгуманский на полной скорости спускался в крутой буерак. В другой раз у машины отвалился передний бампер, когда они врезались в ограждение местной фермы.

Собственно же раскопки вел Щель, а Эксгуманский только периодически наезжал для проверки и щупанья находок на предмет бабколипкости. Он не мог долго усидеть на месте. Постоянно куда-то спешил. Абсолютно большую часть дня он просиживал за рулем своей тачки, но, часто напрочь забывая, куда и зачем он едит. В глазах у него была постоянная тревога, что он куда-то не успеет. Кошмаром для него было даже только предчувствие, что его кто-то обгонит. Они часто наведывались в Вонючкинск по лжеделам Эксгуманского. Рюкзаченко был даже в его рабочем кабинете, куда они приехали забрать из сейфа поисковые деньги.

С Рюкзаченко он разговаривал только о простом типа погоды или о жопах проходивших мимо машины теток. Рюкзаченко все время поддакивал и полностью одобрял статуснонеобходимую теткоозабоченность Эксгуманского. Как то они подобрали возле многоквартирного дома в спальном районе Вонючкинска малолетнюю тетку, вызванную Эксгуманским по телефону, и поехали в сауну. Эксгуманский не взял Рюкзаченко в сауну, а доверил охранять машину и термос. Но, выйдя через полчаса из сауны без тетки, он удрученно поведал Рюкзаченко, что у него не встал. Тот не стал успокаивать его, а тут же налил чашку чаю. Это подействовало. Через пятнадцать минут Эксгуманский уже забыл о своих страшных сауных переживаниях.

Рюкзаченко был доволен таким псевдобоссом, который полностью олицетворял его с термосом. Но рюкзаченковыгодная чаезависимость Эксгуманского проявлялась только во время недолгих отпускных пребываний его в поисковых лагерях. На чай он и подсел на таких сборищах в годы молодой романтики, когда мог и совсем не получиться. Теперь каждый год ему необходимо было на пару недель выезжать в лагеря, чтобы почаевничать и поностальгировать о прошлом. Он специально пробил в ведомственном бюджете статью на поисковые отряды и, таким образом, расслаблялся и финансировал щельские изыскания. Но, когда заканчивалась палаточная жизнь на природе, Эксгуманский хладел к чаю. Возвратившись в свой пресс-секретарский кабинет, он переключался на более полезную в этом месте водку.

Так произошло и в этот раз. Как то утром уехал на своей машине Эксгуманский, не взяв с собой Рюкзаченко с термосом, который он оставил ему на память. К вечеру свернулся лагерь. Радостные студенты и смурый Щель разъехались по домам, подбросив Рюкзаченко по его просьбе на вонючкинский железнодорожный вокзал.